Есть такое понятие: «индуцированный психоз». Состояние художника передаётся и через его произведения. Как будто демон безумия, воплотившись талантом художника, врывается в нашу жизнь, подобно наводнению в селе близ Киева.
В начале 60-х годов прошлого века в Киеве произошла катастрофа, о которой советские газеты не писали...
О том страшном, сошедшем с горы селе долго ходили слухи: говорили, будто ожил кошмар Бабьего Яра. Жидкая грязь из гигантского оврага, набитого во время войны трупами евреев, пленных, душевнобольных, вырвалась наружу и лавиной обрушилась на село Лукьяновку. Ветхие домишки поток разнёс в прах, серьёзно пострадали даже капитальные строения.
Находившуюся в том районе Кирилловскую церковь, шедевр XII 
века, на многие годы закрыли. Кстати, в 1880-е годы для росписи её стен и реставрации иконостаса был приглашён недавний выпускник Петербургской Академии художеств Михаил Александрович Врубель. Вы помните эти расширенные в немом отчаянии огромные глаза Богородицы, написанной тогда Врубелем? Глаза, наполненные страданием... Какая-то непонятная и странная связь: Бабий Яр — Лукьяновка — человеческие жертвы — трагические глаза образа Божией Матери, написанного знаменитым живописцем...
Демон Врубеля
«Демон поверженный» распростёрт среди холодных и мёртвых скал. Кажется, жива лишь его безмерная гордыня... С тех пор, как знаменитый художник написал эту картину, демон явился в его жизни. Как это понимать? Как образ начавшей прогрессировать психической болезни? Или как незримое, но вполне личностное начало, вторгшееся в его жизнь? Врубель переписывал картину прямо на выставке, и публика могла видеть, с каким мученьем на лице он приступал к работе. Вспоминали:
«Вошёл Врубель. Сегодня он в одежде Садко. Сшита по его эскизу. А вчера — удивил. Вместо галстука повязал чёрный чулок XVII века. Женский, кружевной. Привёз его из Венеции.
Первые серьёзные симптомы болезни обнаружились у него весной 1902 года. Сразу после работы над «Демоном поверженным». Живое лицо демона стало являться художнику во сне. Узнав о некоторых аномалиях в поведении Врубеля (рассказывал друзьям о смерти здравствующего отца и принимал пожертвования по этому поводу), знаменитый психиатр профессор Сикорский спросил его близких знакомых:
—А не замечали ль вы раньше какие-нибудь странности в его поступках?
Услышав о нарочно раскрашенном зелёной краской носе и об объяснении художником такого необычного поступка, Сикорский задумался, а потом сказал:
—Да. Это весьма опасные признаки надвигающегося на вашего товарища безумия...»
Илья Сергеевич Глазунов вспоминает, как впервые увидел росписи Врубеля в киевском Кирилловом монастыре (в советское время там была психиатрическая лечебница):
«Вышедший к нам пожилой и усталый врач-психиатр сказал, что сегодня не сможет показать нам росписи Врубеля.
—Приходите завтра, после обеда, когда у наших (пациентов) будет «мёртвый час».
—А почему сегодня нельзя?..
Врач посмотрел на нас недовольно:
—Дело в том, что сегодня я не смогу удержать наших больных, не пустить их вместе с вами, а почему-то от Врубеля они приходят в неописуемое возбуждение...»
Есть такое понятие: «индуцированный психоз». Состояние художника передаётся и через его произведения. Как будто демон безумия, воплотившись талантом художника, врывается в нашу жизнь, подобно наводнению в селе близ Киева.
Врубель демона
После росписей Кирилловской церкви художник творил лишь немногим более десяти лет. Следующее десятилетие он уже мучительно умирал в сумасшедшем доме. В своих письмах сестре Врубель часто пишет, что ощущает себя «душевной призмой». И он действительно говорит своим искусством как бы не от себя лично, а через себя — от кого-то. Сочувственный интерес к падшему ангелу — первому революционеру — был чем-то таким, что тогда «носилось в воздухе» и что улавливал чуткий художник. Сама техника живописи Врубеля — как бы предчувствие грядущих мировых катастроф, которые не оставят от традиционных устоев камня на камне. «Распыление» физического мира, заметное на картинах мастера, — это ещё и предчувствие...
На холстах Врубеля отражён мир его видений, для остальных людей незримый. И эти огромные глаза... Не совсем земные, не очень человеческие. Они смотрят отовсюду: из призрачного цветка азалии, из плотно цветущего куста сирени, возникают то в облаках, то в пене морского прибоя.
А вот и знакомые нам персонажи: Фауст, Мефистофель, Маргарита. Эти росписи должны были украшать так называемый готический кабинет в доме Морозова в Москве. Потом тот же сюжет заказал и Мамонтов... Сам купец-миллионер, принимая работу, видимо, никак не мог понять, что не устраивало его в созданном мастером панно? Меценат снова и снова заставлял художника переделать его. А как переделать? Недаром же говорится в народе и повторяется Гоголем: «Как чёрта не малюй...» Совсем молодой умерла «Девочка с персиками» — дочь Мамонтова... Жутковатый юмор: на обложке популярного современного романа «Девочка с персиками» вписана прямо в объятия врубелевского демона.
Образ демона появился в творчестве Врубеля и потом уже никогда не оставлял художника. А вероятнее всего — не просто образ. Скорее — конкретное присутствие. Прежде живописец спорил: его демон это вовсе не дьявол. По-гречески, дьявол — душа. Но позже он стал относиться к нему как к сущности личностной.
Исследователь Владимир Глянц пишет: «Уже тяжело душевнобольной Михаил Врубель знал, за что Господь попускает сатане портить его полотна (это была его бредовая идея). "За то, — открыл он тайну знаменитому поэту и оккультисту Валерию Брюсову, — что я, не будучи достоин, изображал Богоматерь".
Вероятно, художник имел в виду роспись в Кирилловском монастыре. Илья Сергеевич Глазунов передаёт свидетельство современников: "Известно, что Сикстинскую мадонну Рафаэль писал со своей возлюбленной Форнарины, но далеко не все знают, что Врубелю позировала мать Николая Адриановича Прахова, Эмилия Львовна, в которую, как свидетельствовали друзья тех лет, был тайно влюблен неистовый художник".
Но бред — бредом, а в самом чувстве вины за то, что взялся за такую работу, не будучи очищен постом и молитвой, в чувстве осквернённости кисти,- ничего неразумного или болезненного не было». Писатель Набоков шутливо обыгрывал созвучие фамилий Врубеля и Рублёва. Однако между ними была пропасть. Путь от икон Святой Руси до модернизма «серебряного века» — это тот путь, о котором стоит задуматься.
Духовная борьба, проходившая через всю жизнь великого живописца, не удивительна в контексте многочисленных примеров из мировой культуры, которые свидетельствуют об активном вмешательстве некоей злой, нечеловеческой воли в художественное творчество. Современная психиатрия относит подобные случаи к «синдрому множественной личности» или «синдрому Кандинского-Клерамбо», но, вне христианской традиции, объ¬снить их не может. Однако факт остаётся фактом: болезненное мироощущение гениальных творцов проецируется в души миллионов людей. Например, роман «Страдания юного Вертера», написанный Гёте в особом состоянии транса, автописьма, привёл к эпидемии самоубийств в Европе.
Наверно, сам Врубель дога¬дывался, что с ним происходит. За душу художника, начинавшего свой творчесий путь с церковных росписей, шла жесточайшая битва. Может быть, безумие последних лет было для него более спасительно, чем дальнейший сознательный путь к демонизму.
Юрий Юрьевич ВОРОБЬЕВСКИЙ