Записки архимандрита
Иоанна (Крестьянкина)
(Продолжение)
Грех
Род этого обманчивого и преходящего века есть род прелюбодейный, а дела его темны и незаконны. «Род строптив и преогорчеваяй, род иже не исправи сердца своего, и не увери с Богом духа своего», – восклицает псалмопевец Давид (Пс. 77, 8). И насколько Бог благ и многомилостив для человека, настолько человек неблагодарен и непризнателен по отношению к Богу. Христианин – значит человек, искуплённый страданием Христовым от дьявольских мучений, человек, имеющий цену своего спасения в крови Христовой; душа и плоть, Крестом запечатлённые и назначенные к вселению в рай.
А скольких христиан привлекает дьявол? Сколько ежечасно погибает душ, приобретённых тяжким трудом всей жизни Христовой? Что некогда претерпел Христос от иудеев, то самое испытывает Он теперь от христиан, которые
на словах поклоняются Ему, а делами распинают. Устами взывают «Осанна», а сердцем – «да распят будет». И вновь, и вновь наша неблагодарность, превышающая всякое сравнение, пригвождает Его ко Кресту.
Чья это первая стрела, уязвляющая главу Его? Это стрела дьявольской гордости, стрела непокорного и ненаказанного тщеславия.
Чья эта другая, вонзающаяся в Его рёбра? Это стрела памятозлобия и братоненавистничества.
Чья это третья стрела, пробивающая Его руки? Она происходит от грабежа и обид.
А это чьи многочисленные стрелы, которые вонзились и облепили всё Пречистое Тело Его? Это стрелы плотских грехов мужчин и женщин, старых и малых. А кто может исчислить тьмы других стрел, падающих на Него: стрел суждения, всякого коварства, криводушия, злословия?
Мы видим Христа, распятого на Кресте. Наши грехи привели Его в такое ужасное состояние. Значит, у нас «отолсте» сердца, если при виде Его распятия не сокрушаются от боли.
О неблагодарные христиане, найдётся ли в ком сердце, имеющее сыновнюю любовь к Нему? Найдётся ли такой, который пожалел бы Его и сам не стал бы уязвлять Его? Найдётся ли такой? Едва ли найдётся!…
О душа нашего доброго распятого за нас Иисуса! Что Он говорит на всё это?
«Оставим им, не ведят бо, что творят».
Сердце грешника, чем оно только и может ответить Христу? «Помяни мя, Господи, егда приидеши во Царствии Твоем!»
И да будет нам прощение.
Но пусть теперь же прекратятся наши безчисленные грехопадения, и остановятся грехи, и явятся знамения покаяния – хотя бы один вздох, одна покаянная слеза.
От Его тернового венца пусть почувствуем мы сокрушение сердечное и умиление. От его ран пусть возгорится в нас решимость смирить плоть свою. От его креста да научимся мы терпению, от его смерти поймём, какое великое зло есть грех. Когда мы совершаем грех, для нас лучше было бы, если бы солнце скрылось с глаз, разверзлась под нами земля и поглотила нас.
Нет ничего безобразнее греха. Даже сам человек, дерзнувший согрешать, не может спокойно смотреть на него: совершая грех, он старается по возможности скрыть его. Душа, когда грешит, испытывает удовольствие, а впоследствии – боль, и эта боль есть не что иное, как укоры совести. И обвинение совести – самое тяжкое наказание для души, её укоры – это невыносимая мука.
Но мы всё-таки легко согрешаем и трудно раскаиваемся. И это свидетельствует о том, что мы не понимаем как следует всей тяжести греховной ноши для себя.
Ад имеет одну только дверь – грех.
И все, находящиеся там, вошли через неё. Действительно, зло – это грешить перед Богом, а потому надо больше опасаться греха, нежели ада, так как ад есть следствие греха. Грех – это безпредельная горечь, которая в одно мгновение огорчает неисчерпаемое море милосердия Божия. Богословие учит нас, что Бог, имея по природе Своей всесовершенное блаженство, не может быть причастен печали. Но если бы Бог мог печалиться, то печаль причиняемого ему человеческими грехами была бы гораздо больше той радости, которую доставляют Ему добродетели стольких святых мужей, всё воздержание преподобных подвижников, вся кровь мужественных мучеников.
Не безпредельное ли это зло, если оно может причинить безконечное страдание Существу, по природе блаженному? «Прискорбна есть душа Моя даже до смерти», – говорит Христос при борении в Гефсиманском саду. Это Он говорит не потому, что боится страданий, заушений, бичеваний, крестных мук и позора, а потому что тогда Он взял на Свои рамена всемирный грех, чтобы пригвоздить его ко Кресту. Это была такая великая тяжесть, что у воплощённого Сына Божия выступил кровавый пот и Он скорбел даже до смерти. «Прискорбна есть душа Моя даже до смерти». Значит, это была безпредельная тяжесть!
Человеческий ум не может себе представить зверя, более ядовитого и страшного, чем тот, которого описывает Иоанн Богослов в Апокалипсисе: зверь с семью головами и десятью рогами – образ беззакония, которое имеет как бы семь голов – семь смертных грехов и десятью рогами нападает и борется против десяти заповедей Божиих.
Каковы же эти семь смертоносных голов? Это гордость, сребролюбие, уныние, беззаботность, блудодеяние, гнев, зависть, лакомство и обжорство.
Зависть есть первоначальное семя всякого греха, всякого зла, первая ядовитая скверна, растлившая небо и землю. Из зависти к Богу прекрасный Денница – Ангел света – стал страшным демоном тьмы. Из зависти Каин убил
Авеля и осквернил землю первой человеческой кровью.
Зависть – это человеконенавистная и богоненавистная страсть: она соблазняет, отравляет сердце, изостряет язык наш на осуждение. Яд зависти всех губительней, так как зависть ищет не добра для себя, а зла для ближнего. И если другие грехи доставляют радость, наслаждение, то зависть приносит печаль и печаль неодолимую – «печаль души из-за благополучия ближнего» (Василий Великий).
Одного мудреца спросили, какие глаза видят лучше: чёрные или серые, мужские или женские, человечьи или скотские? Он ответил: лучше всего видят глаза завистливых людей. Они видят в ближних малейшие пороки, даже такие, которых в них никогда и не было. Они видят всё, кроме доброго, а если и видят его, то от печали глаза их наполняются слезами.
И величайшая мука изо всех мук для содержимых в аду есть зависть. Видеть блаженство святых и славу Божию и сознавать, что для них самих это всё навеки потеряно. Отсюда-то и произойдёт плач и скрежет зубов.
Ехидна, когда рождается, так сильно не терзает когтями чрево матери, как мучится и терзается душа завистливого в этой и будущей жизни. Зависть, направленная во вред ближним, приносит великие бедствия. «Когда мы начинаем завидовать и вооружаться друг против друга, тогда не нужно и дьявола для нашей погибели», – говорит Иоанн Златоуст.
Ответьте: могут ли завистливые, доставляющие только злобную радость бесам, могут ли они называться христианами?
Будем же каяться Господу о злобе наших душ! Прости, Милосердный Господи, наши завистливые сердца. Будем помнить, что одна только злая страсть, которую ты упорно носишь в своём сердце, один только твой любимый грех, с которым ты не вступаешь в серьёзную борьбу, могут мало-помалу толкнуть тебя из временной погибели в вечную.
«В почтительности друг другу предупреждайте», – предписывает всем нам апостол Павел (Рим. 12, 10). Напротив, мы горды и честолюбивы! О, какая щепетильность, когда мы требуем от других, чтобы с нами обращались сообразно нашему положению и состоянию, чтобы все без исключения так и настолько чтили и хвалили наши дела и заслуги, нашу силу, мудрость и добродетели, как мы заслуживаем этого в своих собственных глазах.
Смирение есть первая и лучшая христианская добродетель. Сам Христос требует от нас смиренного младенческого настроения: «Если не будете как дети, не войдёте в Царство Небесное».
Ведь не только тогда, когда в своих глазах мы ничего не значим и не хотим значить, может Бог обратить на нас Свою милость. Но научиться этой добродетели – смиренномудрию – нам, гордым и высокомерным, слабым и безсильным, с безчисленными грехами на совести, очень трудно. Наше эгоистическое «Я» не хочет ничего знать о смирении. Как нетерпеливы бываем мы, когда нам приходится иметь дело со своенравием, своеволием или с прихотями и странностями наших близких.
Как безпощадны бываем мы по отношению к тем, кто нас оскорбляет или обижает. Мы не хотим ни прощать, ни забывать обид. А апостол Павел увещевает нас: «Братия! Если и впадает человек в какое согрешение, вы, духовные, исправляйте такового в духе кротости» (Гал. 6, 1). И как немилосердны бываем мы, когда всякую малейшую слабость ближних, их ошибки разносим из дома в дом и судим их. А разве мало найдётся среди нас неумеренных, вспыльчивых и дерзостных львов, которые бросаются на людей и терзают их за самую пустячную безделицу? Немало среди нас найдётся и псов, кусающих других только за то, что прошли мимо нас; змей, которые
ползают между нами, чтобы незаметно укусить ближнего и нанести рану поязвительнее.
Кайтесь, други мои, пока есть время, так как обида ближнему – грех, вопиющий на небо.
А сколько среди нас свиней, по горло погружённых в грязь всякого безчестия и порока, часто следующих своим ненасытным желаниям в неистовстве, неумеренно и невоздержанно.
Душа моя, ты превосходишь животных неразумием и зверством. Скотина, наевшись досыта, не притронется больше к еде, что бы ни предлагал ей человек. А человек, увлекаясь соблазном, часто ест больше того, сколько требует его организм, постепенно впадая в тяжёлые болезни. А какому животному можно уподобить человека, когда он, теряя человеческий облик, до потери сознания упивается? Такие христиане «поступают, как враги Креста Христова. Их конец – погибель, их бог – чрево, и слова их – в сраме, они мыслят о земном» (Флп. 13, 18–19).
Пусть каждый из нас с глубоким смирением спросит у Господа: «Не я ли это, Господи? Не я ли нахожусь в такой погибели?» И с искренним сердечным покаянием увидев себя, признает беду свою: «Да, это я!» Дай дьяволу только один свой мизинец, как он скоро овладеет и рукой твоей, а в конце концов и всем твоим сердцем, говорит народная мудрость.
Проклятое сребролюбие – первая и главная причина, по которой мы часто и веру свою продаём, и души свои отдаём на муки вечные. Корыстолюбивый человек похож на больного водянкой, который пьёт и не напивается. Обилие воды не утоляет, а только возбуждает жажду.
Эта гнусная и отвратительная страсть господствует теперь в мире, она не стыдится людей, не боится и Бога. Нет такой совести, нет дружбы, нет и родства, нет справедливости, страха, стыда, которые могли бы сдержать грабительские руки корыстолюбия. Брату не больно снять последнюю одежду с брата, сын не боится сделать своего отца нищим, корысть не пожалеет сиротских слёз. «Корыстолюбие властвует, и грабители расстраивают жизнь», – говорит с сокрушением о современных ему христианах святой Златоуст. А что скажем сегодня о нравах, господствующих в христианах двадцатого века? Корысть царит в судах, гуляет по рынкам, руководит языком ораторов, пером писателей. Сребролюбие господствует над душами многих, не только заматеревших в этом пороке, но даже и тех, кого почитают за добродетельных людей. Казалось бы, человек уже стяжал много добродетелей: он целомудрен, молится, уклоняется от мирской суеты.
Всё у него хорошо, но несчастный любит деньги. Когда дело касается денег, для него уже ничего не существует, попираются законы и дружбы, и добропорядочности. Да что нормы человеческих отношений, когда и Божественные законы становятся невостребованными. Может ли такой человек быть учеником Христа, может ли он спастись? На этот вопрос отвечает нам святой Иоанн Златоуст: «Трудно! Невозможно любить вместе и
деньги, и душу».
О несчастные сребреники, за которые Иуда предал Христа! Одинаково несчастны, отвержены, прокляты и те сребреники, за которые и мы предаём Божию благодать. Такие деньги не приносят нам самим никакой пользы. Проклятие и отвержение, которые лежат на них, не допускают радости. За них приходят к нам болезни и нечаянные напасти.
Таких денег и в храме своём не терпит Господь. Деньгами от краж, корыстолюбия и беззакония не обновляются храмы, не покупаются дома, но только гробы и места для погребения. С богатством нам, христианам, трудно взойти на небо.
Если ты богат, то будь, как праведный и богатый Иов. Он был «оком слепым, ногой хромым, отцом немощным». Великий нищелюбец Иоанн Златоуст говорит: «Бог не имеет ничего более честного и драгоценного, чем бедный человек, и его-то Он передал тебе на попечение. Он поручил тебе содержать то, что для Него честнее небес». Но когда ты расточаешь деньги на свои прихоти, на идолов своих страстей, на пиршество, на угождения блудной страсти, то ты даришь их и с ними свою душу дьяволу. «Милуяй нища взаим дает Богови» (Притч. 19, 17) и «блажен разумеваяй на нища и убога» (Пс. 40, 1). Только таким способом разрубают опасные узы сребролюбия.
О, какое великое, стеснительное, могучее препятствие для спасения человека – узы плоти! Это не сеть, а тройная верёвка. Распутство изощрённейше в измышлении зла. Это крепкие путы, и нет в них ни начала, ни конца. Мучительно трудно оставить блудницу или чужую жену. Долговременная привычка, её красота или искусство прельщать поработило тебя, отняло у тебя чувство, ум и свободу. Её ласки, её слёзы, её слова не отпускают тебя, какие-то обязательства удерживают тебя. Ты одной ногой выходишь от неё, а другой остаёшься в её доме. Ты уходишь и опять возвращаешься, покидаешь её и опять любишь.
То есть сердце рассечено на две части: в одной хозяйничает она, в другой – твоё страдание, боязнь Бога, смущение совести, стыд перед людьми. И этого мало.
Тебя покинул Ангел-хранитель, Бог тяготится тобой в ожидании твоего обращения на путь истины, но при тебе всегда и неотлучно дьявол, с предвкушением безвозвратной погибели твоей души.
А ты связан, ты раздумываешь, оказавшись на краю бездны. Человеческая воля по природе больше склонна ко злу, чем к добру. Она трудно возвышается до добра и легко впадает в грех, а впавши однажды, остаётся там, неподвижная.
Бог хочет спасти твою душу от этого бедствия и как бы призывает тебя: беги скорее от мерзкого растления; взлети как можно выше от земных страстей; беги спасаться на гору христианской добродетели и евангельского совершенства. И сердцем, и очами устремись вперёд по пути, не оборачивайся назад, чтобы взглянуть на земную суету, не оборачивайся, потому что многие соблазны пристанут тебе тогда и станут для тебя непреодолимым препятствием на пути к спасению. Будешь вновь уловлен злом и погрузишься в погибель. «Спасайся, спасайся, потщися спастися. Не оборачивайся назад!» – так говорит Божия благодать.
Но воля человеческая не слушается, пребывает в самости и упорствует в нерадении. И как только воля обратится ко злу, зло уловляет её, и она, обессиленная злом, предаётся ему. Обернулась посмотреть на то лицо – и в душе уже возгорелась похоть плоти; взглянула и вспомнила о прибыли – и её вновь пленило сребролюбие; мелькнул в душе призрак белой суетной славы – и она тотчас уловлена тщеславием; обратилась к ко злу, взглянула на зло – и уже охвачена, пленена им. Как некогда жена Лота, твоя душа стала соляным столбом, твёрдым и неподвижным возле.
Христианин, не думаешь ли ты, что дашь волю и свободу греху лишь на один час, на один день, один только раз?
Но зло одного раза превратится в тирана над тобою на целую жизнь. Вся земля полыхает от греха. Его пламя охватывает землю со всех сторон. Огонь превратился во всё разрастающийся пожар: пожар в душе, пожар в семье, пожар в стране.
Гибель приближается и достигла уже крайней степени. Если спросите вы: что за бедствия вокруг нас – болезни, голод, войны? Что это за дороговизна, разоряющая нашу богатую страну; что за град, побивающий посевы и грозящий нам голодом; потоп или, наоборот, бездождие; ураганы или землетрясения, разрушающие дома и уносящие тысячи жизней?
Что это за беды, неожиданно нас постигающие?
Дорогие мои, это перст Божий, карающий грехи христиан. «И многи раны грешному», – говорит нам царь – пророк Давид (Пс. 31, 10): огонь, град, голод и смерть.
Итак, если мы хотим, чтобы прекратились бедствия, устраним причины мирового зла – грехи наши. Позаботимся о спасении души своей!