Сегодня он сдаёт госэкзамены в консерватории. Завтра у него дипломный спектакль, где он поёт партию Ленского. А послезавтра садится на самолёт и мчится в Самару навстречу «Сказкам Гофмана». Такова сегодня жизнь Франсуа Модеме – уроженца Шампани, выпускника французской военной академии Сен-Сир, ополченца Русской весны, ветерана СВО, студента Московской государственной консерватории, солиста Самарского театра оперы и балета, обладателя уникального по красоте тембра голоса, известного миллионам пользователей Рунета по клипу песни Эдит Пиаф «Нет, я не жалею ни о чём» (Non, je ne regrette rien), которую считает личным манифестом. Невероятную историю своей жизни Франсуа рассказал нашему корреспонденту.
Путь указал ангел
– Франсуа, как так получилось, что вы из благополучной Франции решились поехать воевать в Донбасс в самом начале Русской весны?
– Кто сказал, что она благополучная? Не только Франция, но и весь Запад – это джунгли, борьба всех против всех, индивидуализм, безбожие, они молятся на деньги и потому там большинство людей несчастные, несмотря на комфорт.
Я просто не люблю то, как они живут, я не люблю, как они мыслят, я не люблю их образ жизни, их ценности, и я понял, что точка начала борьбы против всего этого начинается в Донбассе.
– Но ведь была же наверняка не только отрицательная, но и положительная коннотация у вашего решения?
– Разумеется, это защита русского человека и русской культуры. В конце концов, мне мой ангел сказал, что я должен быть в Донбассе, в центре, где творится сейчас мировая история. Если хотите, считайте это аллегорией.
– Вы были тогда совсем молодым человеком. Когда у вас зародился интерес к русской культуре?
– Очень рано, ещё в детстве мне попалась на глаза филателистская коллекция моей бабушки, среди прочих я особо выделил советские марки, у которых был свой неповторимый графический стиль, своя душа и какая-то притягательная сила. Таким образом, у меня появилась первая мысль, что в той большой стране на Востоке, которую постоянно критикуют в телевизоре, есть что-то интересное, отличное от других. Настоящую русскую
культуру я познал позже, в философском кружке потомков белоэмигрантов. Пушкин и Достоевский, Чайковский и Рахманинов, Ильин и другие православные философы. А главное – люди, носители того высокого образа Человека, который был в дореволюционной России.
– С другим выходцем из Франции – потомком царя Николая Первого Гавриилом Дорошиным, воюющим на СВО, вы познакомились в то время?
– Ещё во Франции перед отъездом в Россию. Ну а по-настоящему подружились уже в Донбассе. Ведь в то время я ещё жил в Шампани, а он в Лионе. Гавриил – удивительный русский человек, у него большое будущее, но самое главное – большое настоящее.
Из академии – в окопы
– Чем вы занимались во Франции?
– Учился в военной академии Сен-Сир, созданной ещё Наполеоном для того, чтобы сформировать новый корпус молодых офицеров, которые не покупали должности. Из этой школы вышел, в частности, президент Франции Шарль де Голль.
– Послужить в армии после академии успели?
– Практически сразу после выпуска ушёл на гражданку. Не хотел принимать участия в этом цирке.
– Почему цирке?
– Потому что армия Франции – несерьёзная, чисто выставочная, парадная. Последний раз она по-серьёзному воевала ещё в 1962 году в Алжире. Сейчас это даже не армия, от силы бригада. Ну и просто я не хотел служить в натовской структуре.
А тут и Русская весна подоспела.
– Как добрались до Донбасса?
– Очень просто – по визе в Москву и через Ростов-на-Дону в Донецк. Там нас встретил командир интернациональной бригады «Пятнашка» Абхаз, и на следующий день я уже сидел с автоматом в окопе.
– Только что вы были в тихой мирной Франции, а тут – окопы, стрельба, смертельная опасность. Каковы были первые впечатления?
– И первые, и последующие: я среди своих. И чувствовал себя, как ни странно, более защищённо, чем во Франции. Потому что рядом все единомышленники. Понимаете, в то время, а это был 2015 год, в ополчение шли не за плюшками, не за высокой зарплатой, которой и не было, а по высоким идейным соображениям. Звание рядового позволило мне узнать ближе простых людей, защищающих русскую землю от нацизма. Кто только с нами в «Пятнашке» не служил – практически все этносы Российской Федерации: абхазы, грузины, армяне, азербайджанцы. До февраля 2017 года в Донбассе было очень горячо. Мой боевой путь в ополчении: Авдеевка, Промка, Широкая балка, Мариновка. Последнее место службы – спецотряд Верховного суда ДНР.
– Вот, допустим, Дорошин был пулемётчиком. А вы с каким оружием работали?
– У нас были ПКМ, РПК, АК, ДШК и многое другое…
– И вы из всего этого умеете стрелять?
– Не забывайте, что я всё же имею высшее военное образование и неплохую практику. Да это и несложно, за пять минут можно научиться.
Невозможное возможно
– Сколько вы отвоевали в ополчении и чем занимались потом?
– Воевал два года, а когда военные действия стихли, перешёл к мирной жизни, оставшись в Донбассе, который полюбил всем сердцем. Преподавал французский язык в Донецком техническом университете, а в свободное время,
вспомнив своё юношеское увлечение вокалом и музыкой, ездил с агитбригадой с концертами по всей ДНР. Это были госпитали, воинские части, детские дома, сельские ДК – где только не приходилось петь. Там меня заметило руководство донецкой филармонии и предложило поступить к ним на работу в качестве приглашённого солиста. Тогда же я поступил на вокальный факультет Донецкой музыкальной академии.
– Там же творческие туры – на экзамене нужно петь арию, романс, народную песню. Кто вас готовил?
– Никто. Просто пришёл на экзамен и спел. И прошёл.
– Правильно ли я понимаю, что вы во Франции продолжительное время занимались академическим вокалом с профессиональным педагогом, а за годы войны умудрились не растерять свои былые навыки?
– Не совсем так. Вернее, совсем не так. Профессионально я вокалом не занимался никогда. В детстве и юности пел, играл на пианино и гитаре. Но чисто для себя и друзей. Ну а в ополчении… Ведь известно, что нам песня и строить, и жить помогает. И воевать тоже. Поэтому напевал постоянно.
– Одну секундочку! Но это невозможно. У меня дочка имеет высшее вокальное образование, лауреат всероссийского конкурса, и я знаю, сколько лет и постоянных трудов с профессиональным педагогом стоит такой результат, как у вас. Это помимо таланта. Как и в спорте: никто не сможет стать мастером спорта без опытного тренера и многолетних тренировок.
– Всё возможно, дорогой Андрей. Нужно просто иметь перед мысленным взором образ своего будущего и горячее желание его достичь. Меня в этой жизни вообще интересуют всего два рода деятельности: военная служба и
музыка. Они очень похожи – проявлением высшей степени человеческого благородства. Что же касается труда – его тоже было потрачено немало. Я уже на последнем курсе Московской консерватории имени Петра Ильича Чайковского, сдаю госэкзамены, играю в дипломных спектаклях.
В их глазах увидел Христа
– Погодите, об этом чуть позже. Сначала в вашей жизни и жизни всей страны была такая дата: 24 февраля 2022 года…
– На следующий же день, несмотря на то что мне дали бронь в филармонии как солисту, я пошёл в пункт отбора и записался в добровольцы.
– А не было мысли, что теперь в дело вступает профессиональная армия России, а я уже навоевался и теперь буду заниматься своим делом?
– Я не мог оставаться в стороне. Тем более, к этому моменту я уже получил российский паспорт. Так что Россия теперь и моё дело, как и русский город Мариуполь, который вскоре довелось освобождать. Там я прошёл путь от рядового до замкомандира батальона.
– Что вспоминается?
– Лабиринты «Азовстали»… Множество расстрелянных нацбатовцами мирных жителей… Вот что я хочу подчеркнуть: не нужно было азовцев обменивать. Нужно было их всех расстрелять нафиг! Извините за мой французский. Это убеждённые враги России, бесноватые, ожесточённые, их не переделать, и я не хочу жить вместе с ними в одном государстве…
– Как мирные жители вас встречали?
– Вот у меня перед глазами такая картина: подвал полуразрушенной многоэтажки, весь битком забитый стариками, женщинами и детьми. Когда я туда спустился и со своим французским акцентом им что-то сказал, они протянули ко мне руки и принялись обнимать с радостными криками: «Это наши! Русские пришли, родненькие! Как же мы вас долго ждали!» И плачут. А я говорю: «Ну мы же пришли, всё позади, не плачьте…»
А у самого ком в горле и слёзы текут ручьём непроизвольно.
И вот что интересно. Они сидели в этом подвале целый месяц. Им самим есть было нечего. Но при этом они и питомцев своих не бросили. С ними там были собачки, кошки, хомячки, попугаи… Представляете, какие сердца
у этих золотых, наших русских людей?!
В их глазах я увидел Христа.
Я их всех погрузил в свой БМП и перевёз в Безыменное, в палаточный городок беженцев, где им обеспечили нормальное питание и медицинское обслуживание. Потом они нашли меня через интернет. Все до единого выжили. До сих пор дружим, переписываемся.
Сейчас спою
– А как вы оказались в Московской консерватории?
– Где-то через десять месяцев после начала спецоперации, в январе 2023 года, когда мы уже работали за Мариуполем, мне на передовую дозвонился Андрей Малахов. А я и не знал, кто это такой и как достал мой номер телефона.
Как потом выяснилось, он телеведущий канала, пригласил сняться в своей передаче. Это были незабываемые десять дней в Москве. Передачу сняли быстро, на едином дыхании, со мной снимался мой друг Гавриил Дорошин, тоже приехавший с фронта. Оставалось несколько свободных дней, и я просто гулял по улочкам старой Москвы, заходил в храмы, впитывал в себя дух русской истории. Однажды, проходя мимо красивого старинного здания, я увидел табличку «Московская государственная консерватория имени Петра Ильича Чайковского». И испытал просто священный трепет – это же святая святых для всех музыкантов мира! Я зашёл в деканат и сказал: «Хочу здесь учиться, сейчас я вам спою».
– Вам, наверное, ответили: «Приходите завтра»?
– Эту историю с Фросей Бурлаковой я хорошо знаю по одноимённому кинофильму. Нет, в отличие от Фроси меня прослушали в тот же день. Прослушивал декан факультета.
И меня приняли в середине учебного года сразу на третий курс. Я ведь до этого учился в Донецкой музыкальной академии.
– Франсуа, но это фантастика! Проходил мимо, щас спою… А вы знаете, какой конкурс в Московскую консерваторию? Так не бывает.
– Бывает, дорогой Андрей.
Судьба по имени Мария
– Ну значит, это просто судьба. Ну а в личной жизни?
Ваш друг Гавриил Дорошин нашёл свою избранницу в Донбассе…
– А я в Московской консерватории. Маша учится на два курса младше меня, приехала в Москву из Тулы. Как-то случайно увидел её между зачётами и подумал: настоящая русская красавица.
– Долго ухаживали?
– Сначала на расстоянии. Я же ещё пишу стихи, пишу постоянно, даже в дороге. В первом же стихотворении к Маше я признался в любви. Записал стих по старинке, на листке бумаги и, чтобы она не заметила, опустил в карман её пиджака. Затем были другие записки со стихами. А уже потом я к ней подошёл и признался, что это я писал. Мы с ней стали встречаться между занятиями и зачётами, благо учимся в одном институте. Больше всего любили (и любим) гулять в тихих местах центра Москвы рядом с консерваторией: в парках, в старинных улочках, иногда заходили посидеть в уютных кафе.
А через восемь месяцев, совсем недавно, поженились.
– А ваши родители познакомились с невесткой?
– Конечно, и одобрили мой выбор.
– Вы ездили с ней во Францию?
– Нет, конечно. Я невъездной. Если я туда приеду, меня тут же арестуют. Родители приезжали сюда на свадьбу.
Быть русским
– Франсуа, поздравляю от всей души! А ещё поздравляю с тем, что вы стали солистом такого интересного музыкального коллектива, как Самарский театр оперы и балета. Как это произошло?
– Я открывал своим выступлением фестиваль патриотической песни в Самаре, где меня заметили руководители театра и предложили работу.
– Как сочетаете учёбу в Москве и работу в Самаре?
– Перелёты. Как часто? По-разному. В среднем два раза в месяц.
– Какие партии исполняете?
– Главные партии – Неморино в «Любовном напитке» и принца Тамино в «Волшебной флейте», а также вторые партии в «Сказках Гофмана», «Евгении Онегине» и «Кармен».
Но вообще я выступаю очень часто, на различных площадках, фестивалях, в разных городах. В моём репертуаре классика, французский шансон, арии из мюзиклов, песни советского времени. Особенно люблю русские романсы, в них вся суть русской души.
– Что для вас – быть русским?
– На изломе русской трагедии начала XX века поэт Игорь Северянин писал: «Родиться русским слишком мало: им надо быть, им надо стать». И я с ним совершенно согласен.
– И последний вопрос: вы действительно ни о чём не жалеете?
– Абсолютно ни о чём. Я рад всему, что со мной произошло.
Андрей Викторович ПОЛЫНСКИЙ
RG.RU