Дар над бездной отчаяния

В ту ночь в Утевке не спали. Многочисленная родня Марии Журавлёвой, происходившей из зажиточных крестьян, томилась в ожидании, благополучно ли разрешатся роды. И хотя рожала Мария в третий раз, ребёнок не спешил появляться на свет. Пришлось даже открывать царские врата храма и творить молебен с водосвятием преподобной Мелании Римляныне – покровительнице рожениц.
Наконец раздался долгожданный младенческий крик и следом – дикий визг золовки, помогавшей в родах.
Кинулась она в избу с воем и поведала, что родилось дитя без рук, без ног: «Ровно как яйцо, одно тулово да голова».
Так появился на свет Божий Григорий Николаевич Журавлёв – русский художник-иконописец и удивительный человек, который жизнью своей доказал, на что способны люди со светлой верой и силой духа.
А ведь мать в порыве отчаяния собиралась от него отказаться. Да и родня подступала с советами не кормить младенца. Мол, покричит-покричит, да и в рай отправится. И ему не мучиться, и Марии без обузы полегче будет.
Возможно, так бы и вышло, если бы не вступился дед, отец Марии, и не взял калеку на полное обеспечение.
Вот что пишет современный биограф Григория Журавлёва Валерий Лялин. Малыша крестили, когда ему исполнилось восемь дней. Его дядя, принявший младенца из рук священника, сказал: «И что это за робёнок такой, один только рот». Отец Василий ответил ропщущему дядюшке Якиму: «Глядишь, этот рот через время и тебя, и всю семью кормить станет».
Маленький Гриша рос без отца. Тот так и не вернулся с Кавказа, где на тот момент шла война. Но в судьбе мальчика принимали участие многие односельчане. Всем миром распахивали землю, собирали урожай, помогали деньгами.
Его крёстный дядя Яким смастерил низенькую колясочку и принёс её в дом со словами: «Для будущего кормильца».
Брат и сестра возили мальчика, брали его с собой повсюду. Учить его грамоте приходил сам отец дьякон. Первые буквы Гриша превращал в слова, зажав карандаш между зубами.
Ещё совсем маленьким он удивлял односельчан тем, что рисовал, ползая по двору на животе и сжимая зубами кусок древесного угля. Рисовал всё, что видели его глаза: улицу, людей, животных, цветы.
По предложению предводителя уездного дворянства, отставного генерала князя Тучкова, его привозили в колясочке в помещичью усадьбу. Там он обучался вместе с генеральскими детьми. А чуть позже этот же барин при содействии губернатора отправил мальчика учиться в Самарскую гимназию.
Вместе с Гришей в Самару переехали брат с сестрой, которые везде его сопровождали и обслуживали.
Поначалу гимназисты сторонились не такого, как все, однокашника, да ещё и протеже самого губернатора. Но вскоре полюбили за весёлый, добрый нрав и острый ум. А уж как Григорий пел. Выводил народные песни голосом чистым и сильным.
– Ну надо же, как человек в таком положении не унывает. А мы рядом с ним – просто зануды и кисляи, – к такому выводу приходили все, кто оказывался рядом.
Возили Григория учиться и в иконописную мастерскую. Как-то он показал хозяину мастерской Алексею Сексяеву свои карандашные и акварельные рисунки. И тот принял безоговорочное решение учить талантливого парня тонкому искусству иконописи.
Начинающему художнику приходилось непросто. Чтобы краска не стекала, доска должна была лежать горизонтально. А кисточку следовало держать перпендикулярно поверхности – тогда рисунок получался тоньше. Проходило
2-3 часа таких трудов, и челюстные мышцы сжимались так, что разжать их можно было только компрессом из мокрых горячих полотенец.
 Гриша как будто и не замечал этой боли, ведь началась полнокровная жизнь. В 22 года он успешно окончил гимназию и вернулся в родную Утевку.
На него тут же посыпались заказы. Работы иконописца ценились особо, ведь были нерукотворными.
Григория пригласили расписывать стены соборного храма во имя Святыя Живоначальныя Троицы. По его чертежу сделали специальные подмостки – люлька на их блоках перемещалась во все стороны. Только представьте, каково это: часами лежать на специальном подъёмнике на винтах, преодолевая усталость и боль. На затылке, лопатках и крестце в итоге образовались незаживающие язвы, к тому же, испортилось зрение.
К 1885 году храм в Утевке был построен. Слава о необычном художнике и его нерукотворных фресках пошла по всей губернии, а вскоре докатилась и до императорского двора.
Журавлёва пригласили в СанктПетербург. Император Александр III с императрицей Марией Фёдоровной пожелали своими глазами увидеть, каков в работе необычный талант, о котором столько говорят.
Поражает, какая сила духа заложена в одном человеке. Он не только не впал в отчаяние и уныние, а ещё и поддерживал родных и близких. Был всегда весел и вселял энергию в окружающих. И у него всё сложилось.