8 августа 1927 г. 95 лет назад РОДИЛСЯ Юрий Павлович КАЗАКОВ
Чудо, рождающееся как будто из ничего: в знакомом пространстве слов возникают такие их сочетания, которые дают эффект свечения изнутри. Будто каждое слово иначе выявлено, стало крупнее, значительнее, словно получает новое звучание и значение.
Именно такое впечатление производили рассказы Ю.Казакова. И это ощущение нельзя было объяснить ни мастерством, ни огромностью дара – только тайной, что останется неразгаданной навсегда.
Уже в первом рассказе «На полустанке» персонажи – и отвратный деревенский дурак, продемонстрировавший нутряную силу, и робкая девушка, и даже вокзальный служитель – возникали с такою ясностью, что реальные по жизни соседи становились тусклее. До последних чудесных своих, самоцветных повествований Казаков не снижал уровня.
Добивался ли он долгой работой такого результата? Или слова озаряли его, представляя вроде бы обычную реальность волшебной? Тайна остаётся тайной…
Вот «Старики» – два враждующих чуть ли не полвека человека, один из которых был миллионщиком-купцом, второй – наёмным рабочим. Старики, вражду которых знает весь город. И город встаёт со страниц, специально не названный, ибо много таких на Руси вплывает в сознание ярусами садов, домишек, нагромождением старинных купеческих построек с мезонинами и галереями. Старики, яростно встречающиеся зимним вечером, когда снег блестит так, как в жизни не увидишь, хотя видел тысячи раз.
Вот Лермонтов из «Звона брегета». Лермонтов, так и не встретившийся с Пушкиным, а когда уже совсем решился, оказалось – день дуэли.
И Петербург рисуется густою масляной живописью слов, и гуляющие в отдельном кабинете ресторана гусары словно находятся в пределах физической видимости…
А деревенские рассказы Казакова! «Ни стуку, ни грюку», «Некрасивая», «Странник», «В город» – непарадная деревня, совсем не социалистическая, должная процветать, но такая живая, с ароматами, красками, плазмою жизни. Уж какая есть…
Самоцветы, рассыпаемые по страницам, не тускнеют, и пейзаж Казакова – совсем особенный: аналогов не найти, но так легко войти в ельничек, живописанный им, или посидеть у пруда.
Какой мощью звучит «О мужестве писателя». Очерк, где всё сказано о буднях писательских, о тяжести этого труда. Что особенно важно в наши дни, когда писательство и профессией-то не считается.
Север Казакова – отдельная область его наследия. И влюблённый в землю свою Тыко Вылка, и приглушённый пейзаж, и закаты, пепельно присыпающие море, и неяркие оттенки городов, и размытый рыбий жир белых ночей. Фонари – эти шаровые узлы перспективы – светятся…
Слышен финальный выстрел из трагического рассказа «Во сне ты горько плакал». Горько запахнет антоновкой отчаяния, и Д. Голубков, не названный, но подразумеваемый, улыбнётся печальной улыбкой из неизвестной запредельности.
«Адам и Ева» будут обживать свой край: Казаков показывает отношения на том уровне правды, который исключает любую пустую сентиментальность и ненужную романтизацию, хотя весь лад его прозы приподнят. Точнее – просто необыкновенно высок: тайна слов Юрия Казакова, их взаимодействий останется неразгаданной никогда.
С первого своего маленького шедевра – рассказа «На полустанке» до последнего – сквозного, пронзительного, трепещущего от любви и грусти «Во сне ты горько плакал» Казаков не оступился ни разу и ни разу не погрешил против своего великого дара, создавая словесные чудеса. Как возможно увидеть мир, лес, людей глазами медведя? Как возможно великолепие рассказа «Тедди»?..
А Юрий Казаков справился с этим блестяще.
Александр Львович БАЛТИН